Том 1. Дьяволиада - Страница 43

К оглавлению

― Там к тебе мужик пришел…

Madame Лузина вспыхнула:

― Во-первых, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты мне «ты» не говорила! Какой такой мужик?

И выплыла в переднюю.

В передней вешал фуражку на олений рог Ксаверий Антонович Лисиневич и кисло улыбался. Он слышал Ксюшкин доклад.

Madame Лузина вспыхнула вторично.

― Ах, Боже! Извините, Ксаверий Антонович! Эта деревенская дура!.. Она всех так… Здравствуйте!

― О, помилуйте!.. — светски растопырил руки Лисиневич.

― Добрый вечер, Зинаида Ивановна! — он свел ноги в третью позицию, склонил голову и поднес руку Лузиной к губам.

Но только что он собрался бросить на нее долгий и липкий взгляд, как из двери выполз муж Павел Петрович. И взгляд угас.

― Да-а… — немедленно начал волынку Павел Петрович, — «мужик»… хе-хе! Ди-ка-ри! Форменные дикари. Я вот думаю: свобода там… Коммунизм. Помилуйте! Как можно мечтать о коммунизме, когда кругом такие Ксюшки! Мужик… Хе-хе! Вы уж извините, ради Бога! Муж…

«А, дурак», — подумала madame Лузина и перебила:

― Да что же мы в передней?.. Пожалуйте в столовую…

― Да, милости просим в столовую, — скрепил Павел Петрович, — прошу!

Вся компания, согнувшись, пролезла под черной трубой и вышла в столовую.

― Я и говорю, — продолжал Павел Петрович, обнимая за талию гостя, — коммунизм… Спору нет: Ленин человек гениальный, но… да, вот не угодно ли пайковую… хе-хе! Сегодня получил… Но коммунизм — это такая вещь, что она, так сказать, по своему существу… Ах, разорванная? Возьмите другую, вот с краю… По своей сути требует известного развития… Ах, подмоченная? Ну и папиросы! Вот, пожалуйста, эту… По своему содержанию… Погодите, разгорится… Ну и спички! Тоже пайковые… Известного сознания…

― Погоди, Поль! Ксаверий Антонович, чай до или после?

― Я думаю… Э-э, до, — ответил Ксаверий Антонович.

― Ксюшка! Примус! Сейчас все придут! Все страшно заинтересованы! Страшно! Я пригласила и Софью Ильиничну…

― А столик?

― Достали! Достали! Но только… Он с гвоздями. Но ведь, я думаю, ничего?

― Гм… Конечно, это нехорошо… Но как-нибудь обойдемся…

Ксаверий Антонович окинул взглядом трехногий столик с инкрустацией, и пальцы у него сами собою шевельнулись.

Павел Петрович заговорил:

― Я, признаться, не верю. Не верю, как хотите. Хотя, правда, в природе…

― Ах, что ты говоришь! Это безумно интересно! Но предупреждаю: я буду бояться!

Madame Лузина оживленно блестела глазами, затем выбежала в переднюю, поправила наскоро прическу у зеркала и впорхнула в кухню. Оттуда донесся рев примуса и хлопанье Ксюшкиных пяток.

― Я думаю, — начал Павел Петрович, но не кончил.

В передней постучали. Первая явилась Леночка, затем квартирант. Не заставила себя ждать и Софья Ильинична, учительница 2-й ступени. А тотчас же за ней явился и Боборицкий с невестой Ниночкой.

Столовая наполнилась хохотом и табачным дымом.

― Давно, давно нужно было устроить!

― Я, признаться…

― Ксаверий Антонович! Вы будете медиум! Ведь да? Да?

― Господа, — кокетничал Ксаверий Антонович, — я ведь, в сущности, такой же непосвященный… Хотя…

― Э-э, нет! У вас столик на воздух поднимался!

― Я, признаться…

― Уверяю тебя, Маня собственными глазами видела зеленоватый свет!..

― Какой ужас! Я не хочу!

― При свете! При свете! Иначе я не согласна! — кричала крепко сколоченная, материальная Софья Ильинична, — иначе я не поверю!

― Позвольте… Дадим честное слово…

― Нет! Нет! В темноте! Когда Юлий Цезарь выстучал нам смерть…

― Ах, я не могу! О смерти не спрашивать! — кричала невеста Боборицкого, а Боборицкий томно шептал:

― В темноте! В темноте!

Ксюшка, с открытым от изумления ртом, внесла чайник.

Madame Лузина загремела чашками.

― Скорее, господа, не будем терять времени!..

И сели за чай…

…Шалью, по указанию Ксаверия Антоновича, наглухо закрыли окно. В передней потушили свет и Ксюшке приказали сидеть на кухне и не топать пятками. Сели, и стала темь…

2

Ксюшка заскучала и встревожилась сразу. Какая-то чертовщина… Всюду темень. Заперлись. Сперва тишина, потом тихое, мерное постукивание. Услыхав его, Ксюшка застыла. Страшно стало. Опять тишина. Потом неясный голос…

― Господи?..

Ксюшка шевельнулась на замасленном табурете и стала прислушиваться… Тук… Тук… Тук… Будто голос гостьи (чистая тумба, прости, Господи!) забубнил:

― А, га, га, га…

Тук… Тук…

Ксюшка на табурете, как маятник, качалась от страха к любопытству… То черт с рогами мерещился за черным окном, то тянуло в переднюю…

Наконец не выдержала. Прикрыла дверь в освещенную кухню и шмыгнула в переднюю. Тыча руками, наткнулась на сундуки. Протиснулась дальше, пошарила, разглядела дверь и приникла к скважине… Но в скважине была адова тьма, из которой доносились голоса…

3

― Ду-ух, кто ты?

― А, бе, ве, ге, де, е, же, зе, и… Тук!

― И! — вздохнули голоса.

― А, бе, ве, ге…

― Им!

Тук… Тук, тук…

― Им-пе-ра! О-о! Господа…

― Император На-по…

Тук… Тук…

― На-по-ле-он!!. Боже, как интересно!..

― Тише!.. Спросите! Спрашивайте!..

― Что?.. Да, спрашивайте!.. Ну, кто хочет?..

― Дух императора, — прерывисто и взволнованно спросила Леночка, — скажи, стоит ли мне переходить из Главхима в Желеском? Или нет?..

Тук… Тук… Тук…

― Ду-у… Ду-ра! — отчетливо ответил император Наполеон.